Как мы спасали раненых

Они спасали раненых

«Я благодарю и всю жизнь благодарить буду Вас за спасение моей и многих других человеческих жизней!» Это строки из письма Павла Ксенофонтовича Гаранина, одного из пациентов Зубовской больницы. Они были адресованы врачу Анне Тимофеевне Рыбаковой, оставшейся до конца верной клятве Гиппократа, рисковавшей собой во время немецкой оккупации ради спасения раненых.


	Анна Тимофеевна Рыбакова		Евдокия Матвеевна Никитина	Ксения Ефимовна Белоусова

Этот раздел нашего краеведческого музея посвящен землякам, участвовавшим в Великой Отечественной войне. Одно из центральных мест в нем занимают материалы об Анне Тимофеевне Рыбаковой, Евдокии Матвеевне Никитиной, Пелагее Матвеевне Орловой и Ксении Ефимовне Белоусовой, которые работали в Зубовской больнице, принимали и лечили своих пациентов, несмотря на вражеское наступление и немецкую оккупацию. Эти героические женщины спасли жизни 13-ти советским бойцам.

Краеведы нашей школы встречались с врачом Анной Тимофеевной Рыбаковой. Вот что она рассказала им о том нелегком времени:

«Я была очевидцем, и не только очевидцем, но и участником тех событий. Части нашей отступающей армии с начала ноября наводнили поселок. Раненые бойцы заходили в больницу. Мы их перевязывали, кормили, и, отдохнув у нас, они шли дальше. А те, которые из-за своего тяжелого состояния не могли идти, оставались у нас.

Были заняты все койки, раненые лежали на полу, на матрацах и просто на соломе. Из медицинских сестер тогда работала одна Евдокия Матвеевна Никитина. Две акушерки к тому времени уже ушли добровольцами на фронт. Другие не являлись в связи с надвигающимися событиями. Санитарка Шибанова трудилась, пока имела возможность добираться из деревни Темново. Помогала нам еще санитарка Мария Романычева.

Все раненые бойцы, заходившие к нам в любое время, получали чай, картофель с овощами. Стационарные больные, как и полагается, были обеспечены трехразовым питанием. И все это – благодаря повару Ксении Ефимовне Белоусовой, рабочий день которой порой и не заканчивался.

В последних числах ноября нас предупредили, что не сегодня, завтра в поселке будут немцы. А за сутки до их появления к нам во двор завернули две штабные машины для ремонта. Они оставили нам несколько мешков муки, пшена, мыло, перевязочный материал, что позволило впоследствии прокормить раненых, дать им хоть какое-то лечение.

Мы успели подготовиться к приходу врага. Обмундирование и оружие частично сложили в ванной, которую сверху завалили окровавленным грязным бельем, кое-что вынесли в дезкамеру. Бойцы лежали небритые, обросшие и очень мало походили на военных. А жены тяжелораненых, поступивших к нам из Клина, Кузнецова и Свешникова дежурили у коек своих мужей. Со стороны все выглядело довольно мирно. Истории болезни мы не заводили, необходимую информацию записывали на четвертушках бумаги для памяти. На вопросы немецких патрулей отвечали, что тут лежат мирные жители, пострадавшие от воздушных налетов. Софья Александровна Свешникова знала немецкий язык, она и объяснялась с фашистами.

Как-то ночью к нам доставили еще одного раненого – Гаранина. Его привезла на санках работница Зубовской фабрики Полина Перова. Спустя еще два дня, поступил раненый и обмороженный боец Борщевский. Он был родом из Сибири, бывший тракторист. Таким образом, пациентов стало 13. Все они нуждались не только в медпомощи, но и в уходе.

Был такой момент, когда в больнице не оказалось ни одной санитарки, и жена раненого рабочего со стекольного завода Софья Александровна Свешникова ухаживала не только за мужем, но и за остальными больными. В течение четырех дней помогала нам работница музыкальной школы Наталья Павловна. Потом ее подменила санитарка Пелагея Орлова, которая трудилась уже бессменно. Дни проходили как в тумане. Медсестра Евдокия Матвеевна Никитина все это время находилась на своем посту. В последний день перед уходом немцев к ней присоединилась акушерка Игнатьева.

Отступая, гитлеровцы хотели сжечь больницу, пришли озлобленные, требовали врача. Помогла Свешникова, которая спокойно объяснила им на немецком языке (можно только догадываться, чего ей это стоило), что тут лежат мирные жители, а врача нет, она уехала...

Всю ночь звучала немецкая речь, шумели моторы машин. Около 5-ти часов утра меня вызвали на больничную кухню. Там я увидела рослых мужчин в белых балахонах. Это были наши разведчики во главе с начальником Кузнецовым. Они очень удивились, когда узнали, что у нас лежат бойцы. Проверили. Все оказалось в порядке. А когда пришли наши части, я попросила у командира транспорт. Мне дали три подводы, мы положили на них раненых и отправили в полевой госпиталь.

После того, как стали работать учреждения, нам выдали зарплату за все время оккупации. Наша больница была единственным лечебным учреждением в Клинском районе, получившим зарплату за эти дни. А спустя некоторое время, по радио сказали, что Анна Тимофеевна Рыбакова и Евдокия Матвеевна Никитина награждены орденом Красной Звезды. Повару Ксении Ефимовне Белоусовой и санитарке Пелагее Орловой «за самоотверженность и беспредельную преданность нашей Родине и партии Ленина в борьбе с германскими оккупантами» была объявлена правительственная благодарность».

Анна Тимофеевна Рыбакова передала в дар краеведам пожелтевшее письмо со штампом полевой почты, датированное 1945-м годом. Это послание от одного из спасенных ею раненых Павла Ксенофонтовича Гаранина. Его слова – самая большая награда для нее. «Я благодарю и всю жизнь благодарить буду Вас за спасение моей и многих других человеческих жизней», – обращается бывший пациент Зубовской больницы к своему врачу, оставшейся до конца верной клятве Гиппократа, рисковавшей собой ради избавления от страданий тех, кто ей доверился. Это письмо хранится сейчас в Клинском краеведческом музее.